Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
![Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
Обзор книги Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
Дороти Ли Сейерс
ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ
(STRONG POISON)
(перевод Е.И. Саломатиной)
Глава 1
На столе у судьи кровавыми каплями темнели розы.
Судья был стар. Не только время оставило на нем свои разрушительные следы, — казалось, его уже коснулось дыхание смерти. Его морщинистое лицо с крючковатым, словно у попугая, носом и скрипучий, надтреснутый голос были такими же сухими, как и старческие руки в набухших венах. Алая мантия неприятно контрастировала с темно-красными, почти черными, розами.
Три дня судья провел в душном зале заседаний, однако не проявлял никаких признаков усталости. Собирая листки со своими записями в аккуратную стопку, он не смотрел на подсудимую, она не интересовала его сейчас — с ней, собственно, все было ясно. А если бы и посмотрел, то не прочел бы в ее больших глазах под широкими бровями ничего, кроме отрешенного ожидания.
— Господа! — Судья повернулся к присяжным.
С кем не было ясности, так это с ними. Чего ждать от присяжных? Как они воспримут его речь? Каков будет вердикт?
Его проницательные, многоопытные глаза на миг задержались на каждом — предполагая, оценивая, определяя...
«Те трое в углу — торговцы. Высокий — непоседа и, должно быть, спорщик. Толстяк с унылыми усами явно чем-то смущен или расстроен. Третий — простуженный: держит платок у распухшего носа. Директор крупной компании то и дело смотрит на часы: время — деньги. Жизнерадостный владелец бара, похоже, и здесь ожидает развлечения... Двое молодых мастеровых. Пожилой человек, на вид образованный, — трудно определить его профессию и наклонности. Художник с жидкой бородой, едва прикрывающей безвольный подбородок. И — три женщины: одна, видимо, старая дева, эдакий синий чулок. Другая — владелица кондитерской, знающая все и обо всех. Третья — мать, хозяйка, жена, все ее мысли, разумеется, не здесь, а у домашнего очага.
И от них теперь зависело все.
— Господа присяжные, вы терпеливо и внимательно выслушали все, что касается этого весьма печального дела. Теперь я должен подвести итоги, суммировать факты и аргументы, приведенные как обвинением, так и защитой, и по возможности упорядочить их, чтобы помочь вам принять решение.
Прежде всего я напоминаю вам о великом принципе английского правосудия: человек считается невиновным до тех пор, пока вина его не доказана. Следовательно, доказывать свою невиновность он не обязан. Доказать вину подсудимого — дело обвинения. Ваша обязанность — вынести окончательное решение: если обвинению удастся убедить вас и уничтожить все разумные сомнения — вы принимаете вердикт о виновности, если же не удастся — о невиновности подсудимого, в данном случае — подсудимой.
Последнее, впрочем, не обязательно означает, что подсудимая действительно невиновна; возможно, у обвинения просто не хватило убедительности.
Глубоко сидящие глаза Сэлкомба Харди — цвета ранних бледных фиалок — оторвались на миг от журналистской записной книжки. Он нацарапал несколько слов на клочке бумаги и передал его Вэфлсу Ньютону. «Судья настроен враждебно». Вэфлс кивнул. Старые гончие, они с полувзгляда понимали друг друга.
— Что же такое «разумные сомнения», — продолжал скрипучий голос. — Возможно, вы полагаете, что, если рассматривается дело об убийстве, вы должны бросаться на поиски каких-то фантастических решений на уровне ночных кошмаров, терзающих ваш мозг, когда он измучен бессонницей.
Совсем наоборот. Разумные сомнения вы испытываете в жизни ежедневно и постоянно, когда решаете, что продать или купить, сказать или промолчать.
Груз ответственности, возложенной на вас государством, не должен показаться вам чрезмерно тяжелым; вам просто надо все хорошенько продумать, трезво и спокойно, как если бы речь шла о чем-то совершенно обыденном, житейском, повседневном. При этом вы не должны допускать ни малейшего предубеждения против обвиняемой, с другой стороны, ваша задача — добиться для себя полной ясности во всем, что вызывает у вас разумные сомнения.
Итак, я изложу все события с самого начала — настолько ясно, насколько это возможно.
Обвинение заключается в том, что подсудимая Хэрриет Вейн лишила жизни Филипа Бойза. По заключению сэра Джеймса Лаббока и других врачей, давших показания, он умер от отравления мышьяком. Этого не отрицает и защита, и вы должны принять этот факт к сведению. Вам надо ответить на единственный вопрос: был ли мышьяк намеренно применен подсудимой с целью убийства.
Покойный Филип Бойз, тридцати шести лет, был, как вы слышали, писателем, автором пяти романов и многих очерков и статей. Эти так называемые передовые произведения проповедовали идеи, которые некоторым из нас могут показаться аморальными или бунтарскими, вроде атеизма, анархизма или того, что известно под названием «свободная любовь». Представляется, что и свою личную жизнь, по крайней мере в течение определенного периода, он строил в соответствии с данными доктринами.
В 1927 году он познакомился с Хэрриет Вейн. Они встретились в одном из артистических кружков, где обсуждаются перечисленные «передовые» темы, и вскоре стали очень дружны. Подсудимая также по профессии писатель, и необходимо помнить, что она сочиняет так называемые детективные произведения, в которых описываются методы совершения убийств и других преступлений.
Вы слышали ответы подсудимой, а также свидетельства еще нескольких человек. Вы уже знаете, что она — очень способная молодая женщина, воспитанная на строгих религиозных принципах, и что с двадцати трех лет она должна была самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. С того времени — а сейчас ей двадцать девять лет — она прилежно работала, и, безусловно, в ее пользу говорит тот факт, что совершенно законным путем она добилась независимости, не беря взаймы и не получая ничьей помощи.
Она откровенно рассказала нам, как глубоко была привязана к Филипу Бойзу и как в течение долгого времени не соглашалась быть его любовницей. Объективных причин, по которым он не мог бы жениться на ней, не существовало, — очевидно, он был принципиальным противником формального брака. У вас есть свидетельства Сибил Мэрриотт и Эйлюнид Прайс о том, что подсудимая чувствовала себя из-за этого глубоко несчастной, а также о том, что пострадавший был очень красивым и привлекательным мужчиной и устоять перед его уговорами для многих женщин оказалось бы весьма трудным.
Во всяком случае, в марте 1928 года подсудимая, измученная, как она заявляет, постоянными просьбами и требованиями, уступает ему и дает согласие на интимную жизнь.
